Ну что, друзяки-френдулечки, котозайки и готики, мимимишечки и пупсики? Все! Амба! Ждали мы его, ждали, а он взял и наступил. Все, если верить майским предсказателям, все мы с вами совсем скоро увидим свой конец. И никаких чемпионатов мира и Формулы-1. Да, и ничего с этим уже не поделаешь. Не будет больше никаких Контактов, Вася-буков, а только сплошные «рука-лицо». Зато впервые многие из нас перестанут быть "forever alone" — лишь потому, что все мы там будем. Массово. Только вот интересно: а как оно все будет? Яркий-яркий луч света, все стоят такие завороженные на Бурж-Халифа, машут плакатами, мол «Забери меня!» — и все. Или сначала нас потрясет немного? Там будет бурлить, тут ломаться, туда-суда земля под ногами ходить, лава, искры, взрывы, паника… Так, наверное, веселее? А может, и вообще ничего не будет. Да ладно, так не интересно. И так уже все время из телека обещают, а ничего не происходит — ну хоть, может, на этот раз уже да, а?
А вот с этого все и началось. Никто бы даже и не знал о том, что всем нам крышка в 2012, если бы не Эммерих этот! Ну вот нормально же все было, без эксцессов, без разглагольствований о том, что мы оставим после себя, что посеем, а что пожнем. Так нет же! Надо, чтобы все начали бегать друг за другом, и чтобы первый вопрос, когда куранты простучали: «Ну что, конец света?» Спасибо, дорогой. Спасибо, хоть что не инопланетяне прилетели, хоть что-то радует. Мог бы вот просто сказать, в титрах: «Вот, в общем-то, и все, ребятки, после этого мы с вами все умрем». Куда там! Нужно было показать все, чтобы все знали, что будет да как, и чтобы потом сидел под одеялом и бубнил: «Это все неправда, это все кино! Это злой дядька Роланд выдумал!» А что про фильм говорить? Все практически умерли, все поломалось, да и все. You can run, but you can’t hide, baby!
Здесь хоть какой-то позитив, хоть детишек трогать не стали. А Николас Кейдж — так ему не привыкать, он уже видал так видал. И начиналось все как всегда грамотно: школьники закладывают в землю послание своим потомкам, мол «все у вас будет гуд, если увидите Цукерберга, дайте пенделя». Лютики-цветочки, облачка и мама с папой: нормальные дети рисовали и писали все как положено. Но нет, как всегда нашлась красавица, которая весь букет мухомором испортила. Маленькая Люсинда написала на своем листочке беспорядочный набор цифр, причем делала это с таким фанатизмом, что учительница решила забрать у нее ручку от греха подальше — еще государственное имущество попортит. Тем не менее, листочек в капсулу вложила. Прошло 50 лет, и письмецо это попало в руки к сыну астрофизика и профессора Джона Кестлера. Ничего, вроде, особенного нету на страничке: на двоичный код не похоже, номеров телефонов таких нет, так что ждал бы его «мистер Шредер» в лучшем случае. Но нет, Джон трезвым взглядом взглянул на написанное, и стало ему дурно…
Жюстин (Кирстен Данст) все-таки въехала в то, что значит жить «по Воннегуту». Свадьба у нее, не совсем нормальная мамаша, сестра, племянник и гости — что еще надо? А вот не сидится и не радуется ей что-то. Знает, видимо, что все это земное, а значит, никуда не годится. Сначала идет налево, потом, естественно, супруга своего банит в первую же брачную ночь, а потом и вовсе теряется из виду. А зачем, собственно? Сестра же ее, как и муж ейный, более импульсивны и все никак не могут понять, что же такое с Жюстин? Как ее утешить и к жизни вернуть? Вот с последним, к сожалению, будет сложнее всего справиться, потому что к Земле со скоростью страшной движется Меланхолия. Понятно, что это не носовые платочки и слезливое кино — это планета. Сначала все думают, что обойдется, пройдет по касательной — и никаких проблем. Но нет. И тут уж все равно, кто уйдет, главное — как. У всех по-разному.
Только вот что успокаивает: обычно о чем кино снимают, никогда не сбывается. Хотя вот кыргыз сказал, что «зима не будет», и… Ладно, если уж ничего от нас не зависит, тогда остается только расслабиться и пожелать друг другу