Новость: Стивен Спилберг: Я недостаточно смешной, чтобы снимать комедии

21.05.2011 22:45

Стивен Спилберг: Я недостаточно смешной, чтобы снимать комедии

Режиссер Стивен Спилберг в интервью ресурсу TotalFilm рассказывает о непослушных акулах, величественном Томе Хэнксе и настырном Стенли Кубрике.

Что заставило Вас решиться на съемки четвертого Индианы Джонса?
Точно не деньги или успех. Скорее, я решил этим заняться ради приятного времяпрепровождения. Я всегда говорил, что самый классный период в моей жизни был во время первых трех фильмов про Индиану.

Как Вы думаете, Ваши поклонники хотели бы увидеть продолжение Инопланетянина?
Инопланетянин - очень личная картина. Моя мотивация при создании этого фильма была максимально чистой и некоммерческой. Я не думаю, что это будет хит, потому что фильм был для подростков, а на фильмах для детей моложе 18 лет бизнес не сделаешь. Я бы не стал делать продолжение, поскольку оно не сможет превзойти оригинал, не хочу портить идеальную картинку.

Известно, что Вы не одобряете продолжения Челюстей. По какой причине?
Потому что создание первого фильма было кошмаром! Бесконечные проблемы с акулой, из-за которых не получалось снимать. Я думал, что моя карьера закончилась, потому что никто никогда не снимал фильм дольше графика в 100 дней. Картина была успешной, но я никогда не подойду к воде снова.

Как вы относитесь к тому, что это довольно «летнее» кино?
Это был выбор компании Universal - выпустить его в летнее время. Они решили, что люди на пляже будут купаться и говорить: «Эй, прямо как в кино! Пойдем посмотрим этот фильм про акул». Я честно не знал, что получится создать такой эффект. Я не думаю, что есть нужное или неподходящее время для выпуска фильма.

Ваши ранние фильмы были повсеместно обожаемы, но зачастую «обласканы» критиками. Вам необходимы рукоплескания в Вашей более поздней карьере?
Когда я только начинал, меня спрашивали: «Когда в Ваших фильмах будет поиск смысла, отражение мира?» Все говорили, что Челюсти - действительно большой фильм, но когда же я сделаю что-нибудь существенное? Теперь я делаю фильмы, которые, как мне кажется, гораздо серьезнее, но люди говорят: «Когда Вы вернетесь к тем беззаботным картинкам?»

Вы, кажется, совершенно одержимы инопланетянами. Откуда эта навязчивая идея?
Это мое хобби! У каждого человека есть хобби, мое - пришельцы. Некоторые люди идут в столярный магазин и делают лампы в форме кеглей для боулинга, и все в таком духе. Я рассказываю истории об инопланетянах. Мой отец был поклонником фантастики - он собирал все журналы «Аналог» и «Удивительные истории» еще в 1940-1950-х годах. Я всегда думал: «А что, если инопланетные формы жизни существуют, и они посещают нас?» Как в Близких контактах третьего вида и Инопланетянине... Я верю в эти истории в каком-то мистическом смысле. Искусственный разум, однако, отличается тем, что все мы знаем, что это такое. А фильм является размышлением на тему, какую огромную пользу принесет искусственный интеллект в будущем... Или огромную угрозу.

Справедливо ли будет сказать, что сравнение Искусственного разума и Близких контактов еще раз показывает, как Ваше мышление постепенно изменилось?
Я был более готов к Искусственному разуму в 1994 году, когда Стэнли Кубрик попросил меня быть режиссером этого фильма, чем в 1984 году, когда он впервые показал его мне.

Расскажите нам о ваших отношениях с Кубриком.
Мы со Стэнли виделись всего 12 раз за 18 лет, но я знал его и все о его родном доме в Сент-Олбанс. Мы в основном общались по телефону, иногда раз в неделю, иногда раз в день. У меня были такие телефонные счета за эти 18 лет разговоров! Мы говорили о кино. Всякий раз, когда у фильмов был кассовый успех, он спрашивал меня, почему. Я повторял: «Стэнли, у меня нет ответа. Я не знаю, почему фильм становится успешным или нет».

Он самый дотошный человек из всех, кого я когда-либо встречал! Большая часть нашего общения проходила так: Стэнли задавал мне вопросы, опустошая меня полностью, до тех пор, пока он не был уверен, что в моем топливном баке пусто. Тогда он говорил, «Ну, мне пора», и вешал трубку. Две недели спустя он звонил мне опять и начинал все заново…

Кубрик выбрал Первую мировую войну и вьетнамскую войну для фильмов Тропы славы и Цельнометаллическая оболочка. Почему вы выбрали Вторую мировую войну в фильме Спасти рядового Райна?
Вторая мировая война - самое значимое событие последних ста лет. Мы либо выигрывали ее и поддерживали нашу свободу, или мы проигрывали и теряли все. Спасти рядового Райна - очень живописный фильм, потому что это реальная история. Это очень честная экранизация высадки 6 июня 1944 года. Я мог бы сделать фильм более легким, вынести все насилие за кадр и снять людей, умирающих в замедленном действии, как в тех фильмах, что мы смотрим каждое лето. Но я хотел, чтобы аудитория прочувствовала эту историю.

Как Вы спите по ночам? Разве не сложно видеть кровь и кишки весь день, а затем положить голову на подушку и заснуть?
Хороший вопрос. Снимая Райана, я узнал, как справляться с ужасом. Я бежал обратно в отель, заказывал «Гиннес» - и спать. А в воскресенье я уже играл с детьми во дворе. В Списке Шиндлера все было по-другому, были ночи, когда я чувствовал себя полностью раздавленным.

До этого я никогда не делал серьезных военных фильмов. Список Шиндлера имеет непосредственное отношение ко мне: моя семья потеряла много родственников во время Холокоста. Я купил книгу в 1982 году, но я не мог снять его тогда. Я выждал 11 лет, чтобы убедиться, что ничего не приукрасил.

Но некоторые критиковали концовку фильма как раз за «сахарность». Это раздражало Вас?
Во всех великих драмах есть искупление. Без искупления нет надежды. И одна из вещей, про которую я никогда не забуду, - это надежда. Многие говорили: «Почему все не закончилось плачевно для всех 1200 евреев Шиндлера? Почему они были спасены? Почему в конце спилберговский хэппи-энд?» На самом деле, сюжет пришел из истории. Я мог бы выбрать гораздо более мрачную историю Холокоста, где никто не выживает, но я хотел какого-то искупления. Я такой, какой есть, и не могу делать по-другому.

Список Шиндлера был Вашей третьей серьезной драмой после картин Цветы лиловые полей и Империя Солнца. И первой, собравшей такую обильную похвалу...
Я думаю, что Цветы лиловые полей - один из лучших фильмов, которые я когда-либо делал. Книгу Элис Уокер почти невозможно было адаптировать для кино, поэтому я сделал фильм гораздо более эмоциональным. Конечно, интеллектуальные читатели решили, что я сильно смягчил книгу. Они были правы. Но я горжусь тем, что вообще снял это кино.

Терминал стал интересной парой фильму Поймай меня, если сможешь. Он легкий и свежий, но не без серьезных моментов...
Я хотел сделать еще один фильм, который мог бы заставить нас и смеяться, и плакать. Сейчас такое время, когда нам нужно больше улыбаться. Голливудские фильмы на то и существуют, чтобы поддерживать людей в трудные времена.

Я прочитал сценарий, и сразу же забыл те пять, которые читал до этого. Я решил, что это удивительная идея, и я немедленно проникся Виктором. Я считаю, что каждый из нас когда-то чувствовал себя как Виктор. Я не знаю никого, кто бы не провел больше времени сидя в аэропорту, чем непосредственно в самолете. Аэропорты стали микрокосмом общества: это место где можно поесть, совершить покупки и встретиться с людьми.

Слоган фильма Терминал гласит: «Жизнь - это ожидание». Виктор застрял в подвешенном состоянии. Как вы добились динамики на всем протяжении фильма?
Виктор застрял, и все, что происходит вокруг него, размыто. Вокруг него толпы путешественников, движущихся взад-вперед, в то время как он сам стоит на месте. Есть один кадр, где Виктор просто стоит, камера отъезжает назад, и он становится невидимым. Он пропадает в этом море людей, движущихся во всех направлениях. Так что энергии в истории хватает. Ожидание может быть захватывающим и интересным.

Что Том Хэнкс привнес в образ Виктора?
Это были самые креативные съемки Тома, какие я когда-либо видел. Он действительно многое привнес в образ, то, чего не было в сценарии, и чего никто не ожидал. Я спрашивал его: «Когда ты это придумал?» и он отвечал: «За 10 минут, прежде чем ты сказал «Мотор!» Он отлично владеет телом. Он скользит, падает, крутится, не может усидеть в кресле... Но Виктор не шут. На самом деле, он очень величественный. Это действительно сказка об иммигранте, хотя технически Виктор не иммигрант. Это история о том, что делает Америку такой великой и сильной - о приезжающих на землю обетованную со всего мира, которые ищут для себя лучшей доли.

В некотором смысле мы теряем иммигрантов, поскольку все больше думаем о безопасности, и вполне обоснованно. Терминал - выражение великого американского плавильного котла.

Мы слышали, Ваша жена не позволяет Вам снимать комедии...
Моя жена говорит, что я недостаточно смешной! Я собирался режиссировать Знакомство с родителями, но она прочитала сценарий и сказала: «Ты не будешь снимать этот фильм! Пусть это делает режиссер, который умеет хорошо делать комедии». Она не возражает, когда в моих фильмах присутствуют комические моменты, но мне не позволено снимать чистые комедии. Тем не менее, я спродюсировал Знакомство с родителями, и, по-моему, получилось неплохо.

Как Вы совмещаете свою коммерческую сторону с творческой?
Я не планирую свою карьеру. Я спонтанно реагирую на то, что попадает в мои руки в определенный момент. Я никогда не делал сознательный выбор, за исключением, пожалуй, продолжений Индианы Джонса и Затерянного мира. Только раз я сказал себе: «Ладно, мне нужно сделать это, этого хочет публика».

Что Вы думаете о гигантских голливудских бюджетах?
Раздутые бюджеты губят Голливуд - эти картины «зажимают» другие типы фильмов, и это ужасно. Когда я делал Затерянный мир, я ограничил количество спецэффектов, потому что они невероятно дорогие. Ходьба динозавра стоит $80 000 за восемь секунд. Четыре динозавра на заднем фоне - $150 000. Больше не всегда означает лучше.

Ваши фильмы часто наполнены спецэффектами. Вы следите за всеми этими техническими достижениями?
Это еще одно мое хобби - изучать технические приемы. Я был поражен эффектами во Властелине колец. Здорово, когда такую работу проделывают в новаторском ключе.

Так что остается не раскрытым для Стивена Спилберга?
Я всегда хотел сделать мюзикл. Не как Мулен Руж, а старомодный, консервативный мюзикл, где все разговаривают друг с другом, потом поют, и снова говорят. Как Вестсайдская история или Поющие под дождем. Я ищу что-нибудь подходящее в течение 20 лет. Мне нужно найти что-то волнующее...

Рубрика: Интервью
Теги: интервью, персона