Успешный владелец компании по производству детских игрушек Уолтер Блэк (Гибсон), впавший в депрессию, вновь возвращается к активной жизни с помощью Бобра, куклы-перчатки, которая живет своей жизнью и действует как вполне самостоятельная личность: отвечает за Уолтера на все вопросы, адресуется к нему в третьем лице и даже имеет свой собственный акцент. Поначалу эта метаморфоза, хоть и смущает окружающих, воспринимается как часть какой-то терапии, и жизнь Уолтера стремительно налаживается — но крах не заставит себя ждать, и, конечно же, надев на руку Бобра, глубинные конфликты внутри и вокруг своей личности герой только усугубляет. В том числе конфликты с женой и сыном, заканчивающим колледж. Вот, вкратце, сюжет картины — теперь попробуем расставить акценты.
«Бобер» — третий фильм, поставленный Джоди Фостер, два первых тоже были главным образом о проблемах внутрисемейных отношений. Сама Фостер называет процесс съемок терапией, помогающей ей преодолевать личные кризисы — «фильм появляется тогда, когда уже невозможно его не снять». Темы семьи, вундеркиндства, скрытого психоза для нее близки и во многом связаны с личной биографией, и в то, что своими картинами она как-то поддерживает собственное душевное равновесие, несложно поверить — это вообще нередкая практика для художников. О терапевтическом эффекте, который она получает от работы, зрителям объективно судить трудно, а вот качество режиссуры в этом продукте вдумчивой рефлексии — высокое.
«Бобер» получился умным американским фильмом, попадающим в нишу премьер фестиваля «Амфест» — ту, что посередине между мультинацоинальными блокбастерами и экстремальными независимыми, чуть ближе к первым — это то кино, которое снимают в Голливуде, но не с целью заработать миллионы в мировом прокате. «Полунельсон», «Маленькая мисс Счастье», «Джуно» — картины, конечно, разные по интонации — и тем не менее, сложно не сложить из них контекст. При этом, в отличие, допустим, от фильма Линн Рэмзи на схожую тему («Надо поговорить о Кевине»), также показанного в этом году в Каннах, «Бобер» не претендует на резкую оригинальность художественного стиля. В данном случае это, безусловно, комплимент — недостатки картины Рэмзи как раз связаны с не вполне удачным воплощением этого самого оригинального подхода.
Ключевым моментом «Бобра» можно считать реплику, которую произносит с трибуны выпускница колледжа в финале. «По правде говоря, я не в порядке», — говорит она в речи, в которой принято рассуждать о светлом будущем и благодарить маму и папу, — и в общем-то, картина главным образом об этом. Разумеется. Стоит делать скидку на то, что с другого континента легче делать национальные обобщения, но герои «Бобра» — не только люди, с которыми «не все в порядке», но и американцы, с которыми «не все окей». А мысль о том, что, вопреки стереотипам, с Америкой не все окей, для кинематографа США давно уже является программной.
Разобравшись более-менее к пятидесятым годам с освещением в кино преступности и расизма, Голливуд обратил свое пристальное внимание, среди прочего, на драму несоответствия реальности пропагандируемому благополучию. «Бунтарь без причины», «Беспечный ездок», «Бойцовая рыбка», «Завтрак у Тиффани». «Тельма и Луиза», «Пустоши», «Таксист» — лишь немногие из произвольного списка картин, в которых герои страдают от того, что жизнь в Штатах не похожа на то, какой ее преподавали в колледже. Этот список можно было бы продолжать, упомянув и о том, что одна из главных тем «хай-скул мувиз», которых каждый год штампуется огромное количество, — сложность попадания в социум. Это, конечно, уже слишком пространное обобщение, но такой мощный акцент целой кинематографии на одном конфликте — симптоматичен. Те же проблемы есть и у сына Уолтера Блэка, и у его подруги, и у самого героя Мела Гибсона, который по необъяснимым причинам не в ладах с реалиями своей успешной и, казалось бы, счастливой жизни. В этом смысле фильм Джоди Фостер принадлежит одной из лучших голливудских традиций, и продолжает ее на достойном уровне.